Елена Чалова

Открывающий двери

Часть первая

1

Люди проклинали жару, накрывшую этим летом Москву, словно душное и колючее одеяло. Впрочем, люди всегда чем-то да недовольны: сперва они ругали поздние заморозки, затем — холодную весну и дождливый май. И только с приходом июня в город пришло тепло, и модники смогли продемонстрировать новые летние коллекции и загар, тщательно подготовленный для ношения открытых нарядов. Однако нет в природе равновесия, а потому погода не остановилась на благословенной температуре в 23 градуса выше нуля. Столбик термометра поднимался на градус каждый день и весьма быстро — всего за неделю — добрался до плюс тридцати. И это в тени. Красненькая полоска на термометре словно приклеилась к полюбившейся ей круглой цифре и замерла на несколько дней. Но затем оказалось, что и это не предел: показатель тридцать градусов превратился в ночную температуру, которая казалась почти приятной, а днем воздух раскалялся до сорока двух градусов. Не прошло и недели, как люди перестали радоваться возможности носить легкие сарафаны, открытые маечки и сплетенные из тонких ремешков босоножки. Повышенным спросом стали пользоваться широкополые шляпы и веера. Продавцы кондиционеров взвинтили цены так, что какая-нибудь симпатичная и обещавшая ночную прохладу сплит-система на две комнаты по стоимости приблизилась к «жигули». Народ купался в фонтанах, встречал стоном разочарования очередной прогноз погоды и раскупал в палатках воду и прочие жидкости. Дикторы радио и телевидения, а также приглашенные для солидности врачи, каждый день призывали зрителей и радиослушателей быть осторожными и не шутить со здоровьем.

«Мы рекомендуем носить легкую одежду из натуральных материалов, предпочтительно из хлопка или льна. Одежда должна быть светлых тонов. Пейте побольше жидкости, старайтесь без необходимости не выходить на улицу и, если у вас есть хоть какая-то возможность — купите себе кондиционер или климатическую установку», — вещал очередной эскулап бодрым голосом человека, находящегося в помещении с исправно работающим кондиционером.

Ромиль поморщился и резко сказал шоферу:

— Переключи этот бред.

Тот послушно нашел музыкальную волну. Ромиль велел прибавить мощность кондиционера и теперь смотрел на улицу через тонированное окно комфортабельного автомобиля с ленивым любопытством полубога, наблюдающего за жизнью простых смертных.

И почему бы нет? Он имеет все права считать себя полубогом, раз довелось родиться старшим сыном в семье цыганского барона, да еще иметь такую внешность, что ни одна женщина не отказала ему. Ромиль провел рукой по темным вьющимся волосам — надо бы постричься, но лень вылезать из прохладного кожаного нутра машины. Впрочем, попозже можно будет сходить в салон. Там работает такая сладкая Лизочка — она будет рада его видеть. А вечером он поедет на прием в венгерское посольство… Прошлый раз дочь первого советника посольства была с ним недвусмысленно приветлива. Отец давно хочет женить Ромиля, потому что сын должен остепениться, думать о делах и семье, а не о гулянках, но пока ему удается избегать хомута. Впрочем, вряд ли жена помешает молодому цыгану вести привычный образ жизни. Лет десять назад отец Ромиля сговорился со своим другом о свадьбе детей, а его дочке пока всего двенадцать. Недавно Ромиль клятвенно обещал отцу, что женится, как только девочке стукнет тринадцать, так что свободы осталось с полгода, но его это не сильно тревожит. Конечно, он женится, чтобы угодить отцу. Будет ночевать в собственном доме, дарить жене подарки, потом сделает ей ребенка, потом еще одного. Она станет заниматься домом, а он — делами и удовольствиями; так было веками, и почему что-то должно измениться?

Шофер припарковал серебристый «мерседес» на площади Киевского вокзала. Ромиль оглядывал свои новые владения. Недавно отец поручил ему следить за московскими операциями семьи, и эта площадь была важным стратегическим местом на карте их бизнеса. Само собой цыганский барон и его старший сын контролировали значительные денежные потоки, и побирушки, орудующие на вокзальной площади, их не интересовали. Сегодня Ромиль приехал сюда поздравить с днем рождения своего племянника Василя. Мальчишка пока мал, и потому промышляет на улице, но он смышленый, и чуть позже его можно будет взять под свое крыло и приспособить к делу. Осенью Василь пойдет в школу; Ромиль уже говорил с его матерью, и та согласилась отпустить Василя с работы, понимая, что если сын барона хочет заботиться о ее мальчике, того ждет светлое будущее. Как назло, пацаненок куда-то пропал, и теперь Ромиль терял время, глядя на раскаленную площадь, по которой медленно ползли люди, одуревшие от жары. Вот кому-то опять стало плохо — мужчина лет пятидесяти покачнулся, попытался схватить рукой воздух, и медленно осел на асфальт. Вокруг него тотчас же закружилась пестрая стайка цыганских ребятишек. Пока кто-то сообразит, что к чему, вызовут «скорую», карманы у бедняги опустошат подчистую.

Ромиль равнодушно отвернулся, и тут Мито, сидевший впереди, сказал:

— Вон Василь, смотри туда!

Ромиль проследил за указующим пальцем телохранителя и совсем недалеко увидел худую фигурку племянника. Василь двигался как-то очень быстро и целеустремленно, и Ромиль сразу понял, что мальчишка нацелился на кого-то. Сам он воровством не промышлял даже в детстве, а потому жертву определить не сумел, но Мито хмыкнул и сказал:

— Вон, та кошелка, что впереди идет. Видишь? Нет? Ну, тетка в полосатых штанах. Сейчас Василек у нее сумочку стырит.

И точно, к остановкам маршруток шла женщина — со спины ничего особенного: средний рост, русые волосы забраны в хвост, тяжеловатые бедра. Легкая белая кофточка и полосатые капри. Голубая сумочка через плечо — натуральной кожи из недешевого магазина, что позволяло предположить в ней наличие денег. Василь быстрым шагом поравнялся с теткой, рванул с ее плеча ремешок сумочки и собирался броситься бегом к ряду машин, за которым его уже ждали подельники. Сумочка во мгновение ока скроется под пышной юбкой сидящей с грудным младенцем цыганки, а пацанята разбегутся в разные стороны. Одинаково смуглые мальчишки, одетые в поношенные тренировочные штаны и нелепые майки, похожи как горошины из одного стручка, и никто не будет знать, которого ловить.

Все это проделывается множество раз, каждый год и во многих городах не только России, но и всего мира. У жертв практически нет шансов сохранить свое добро. Но сейчас привычный сценарий вдруг дал трещину. Тетка не дала ремешку сумочки соскользнуть с плеча, перехватила его другой рукой и ловко толкнула мальчишку. Василь, не ожидавший такого сопротивления, потерял равновесие и упал. Женщина развернулась и вдруг ударила его ногой по ребрам. Потом наклонилась, схватила цыганенка за волосы и стукнула головой об асфальт. Она что-то говорила при этом, Ромиль видел, как шевелятся ее губы. Сын барона распахнул дверцу серебряного «мерседеса» и оказался словно в другом мире. Шум и гам оглушали, дышать было решительно нечем; горячий воздух не мог проникнуть в легкие. Конечно, не было никакого смысла вмешиваться в происходящее самому, нужно было послать Мито. Однако Василь — его племянник, Ромиль был привязан к шустрому и смышленому мальчишке и чувствовал ответственность за него. Но самое главное — то, что он увидел, не укладывалось в голове. Когда тетка повернулась, цыган сумел разглядеть ее лицо. Самое обычное лицо: средних лет и средней замотанности женщина. Легкая добыча. Подобные тетки всегда погружены в свои мысли. Они думают о том, чем кормить мужа вечером; не принесет ли сын двойку и не подерется ли в школе; не станет ли завтра начальник ругаться, что она ушла на полчаса раньше, но ведь надо было еще в прачечную успеть и в магазин…

Когда что-то происходит, такие тетки сначала теряются, а потом начинаю визжать или голосить, взывая к прохожим, милиции и господу богу. Такого типа женщина не может ударить мальчишку ногой по ребрам, даже если это воришка-цыган. Но сын цыганского барона своими глазами видел невозможное. А теперь несостоявшаяся жертва ограбления вскинула сумку на плечо и шла вперед, как ни в чем не бывало. Ромиль наконец выбрался из прохладных объятий кожаного салона и на секунду задохнулся — жара и пыль душили и наполняли легкие смесью, малопригодной для дыхания. Однако он не дал жаре отвлечь себя. В несколько широких шагов добрался до Василя, который уже встал на четвереньки и очумело мотал головой. Из разбитого лба сочилась кровь.